Такое невозможно предать забвению
22 марта 1943 года в бывшую деревню Логойского района Минской области Хатынь вошел 118-й батальон охранной полиции и окружил ее. Всех жителей деревни каратели выгнали из домов и загнали в колхозный сарай. Прикладами автоматов поднимали с постели больных, стариков, не щадили женщин с маленькими и грудными детьми. Нелюди заперли в строении 149 человек, 75 из которых были детьми, обложили его соломой, облили бензином и подожгли.
Спастись удалось только двум девушкам — Марии Федорович и Юлии Климович, которые чудом смогли выбраться из горящего сарая и доползти до леса, где их подобрали жители деревни Хворостени Каменского сельсовета. Кстати, позднее и эта деревня была сожжена оккупантами, а обе девушки погибли в огне.
Из всех, находившихся в сарае детей, остались в живых также семилетний Виктор Желобкович и двенадцатилетний Антон Барановский. Витя спрятался под телом своей матери, которая прикрыла его собой. Раненый в руку, он пролежал под трупом матери до ухода карателей из деревни. А Антон Барановский был ранен в ногу пулей, и эсэсовцы приняли его за мертвого. Обгоревших, израненных детей подобрали и выходили жители соседних деревень.
Еще троим — Володе Яскевичу, его сестре Соне и Саше Желобковичу — также удалось скрыться от нацистов.
Из взрослых жителей деревни выжил лишь 56-летний деревенский кузнец Иосиф Каминский. Обгоревший и раненый, он пришел в сознание лишь поздно ночью, когда каратели покинули деревню. Среди трупов односельчан Иосиф Иосифович нашел своего сына Адама. Мальчик был смертельно ранен в живот, получил сильные ожоги, и скончался на руках у отца.
Этот трагический момент из жизни Иосифа Каминского положен в основу создания единственной скульптуры мемориального комплекса «Хатынь»— «Непокоренный человек».
А Хатынь стала символом массового уничтожения мирного населения, осуществлявшегося нацистами и их прихвостнями-коллаборационистами на оккупированной территории СССР, скорбной страницей истории белорусского народа.
… За семь месяцев до Хатынской трагедии на территории Калинковичского района разыгралась еще более жуткая трагедия, в которой погибло 476 человек. 22 июля 1942 года каратели применили против мирных жителей лесной деревушки, в которой до войны жило 480 человек, боевой бронепоезд. Сначала с него обстреляли населенный пункт, а затем окружив его, согнали жителей в три соседних дома и подожгли. В огне погибло 238 человек – стариков, женщин и детей. Столько же было расстреляно.
Как это происходило, рассказывает выжившая в том кошмарном ужасе Екатерина Крот:
«…Ну, я в тот день… У меня сестра была и батька, матери не было. Жили втроем… Не могу я рассказывать… (Плачет.)
Тогда я с сестрой была на работе. Стрел открылся. Слышим — поезд идет, стрел открылся. Мы пришли домой…
…Там этот конец, где людей били, уже горел полностью. Уже деревню жгли с поезда. Нас на улицу повыходило, може, человек пятьдесят, и говорим:
— Девки, давайте в лес!
А сестра моя говорит, что не пойдет. Потому что говорили люди раньше, что и с самолета будут стрелять, и всяк страшили, а не стреляли…
И вот собрали нас и ведут прямо в тот огонь. Мы просимся, а они нас через улицу ведут во двор, и уже там хлев подпаливают. И так мне хочется, и так же мне хочется утечь!.. Один раз я попробовала. Жито было посеяно около самой улицы, дак я хотела туда, а немец заметил, крикнул и винтовку наставил. И я пошла. Идем, идем, а там, где уже они жгли, сильно много немцев видать. Дошли мы до середины, где уже мы жили, семья наша, а тут стояла хата несгоревшая и огороженная, как и надо. И подружка шла со мною. Дак она говорит:
— Давай сюда удирать!
А на эту сторону ветер клонил, дак все погорело, и садов не осталось. А иду я, може, метров десять впереди А потом вот так оглянулась назад. Та девушка побежала сюда, а я сюда. Те два немца — они меня не заметили, и третий не заметил. Я и побежала во двор, а там уже в картошку, в жито и — поползла. А тех всех повели.
Я отползла так, може, метров сто от деревни и лежу в жите, думаю: «Что ж они там будут с ними делать?» Правда, я далековато была от них, оттуда, где их там жгли, — метров, може, четыреста, а може, и больше. Лежу я и слушаю, а их там из автоматов — та-та-та-та — строчат, строчат из автоматов, как завели уже в хату. Лежу я, лежу, а потом вижу — горят уже хаты, и деревню всю осветило. Видно стало, а уже темнеть собиралось.
А поезд так и ходил по пути: сюды-туды, сюды-туды. Как он бил по селу! Из пулеметов да из всего. Аж то жито косит!..
А я в борозде лежу. Потому что я слышала, что мужчины говорят, как на войне, в ямку надо. Лежу я к пути головою, а поезд, кажется, катится в ногах. Так перепугалась, что не чувствую ничего. Лежала я, лежала, уже темнеет. Слышу: машины погудели на Василевичи. И поезд ушел. Тот, что стрелял.
Я тогда в жите встала, вернулась на свою усадьбу и позвала, може, где кто есть. А никто не отзывается, только скот ревет, да коты мяукают, да собаки лают…»
… В марте 1943 года, практически почти одновременно с уничтожением Хатыни, коллаборационисты по указке своих немецких хозяев дотла сожгли в Калинковичском районе родную деревню моего отца – Боруск. В огне сгорели все 142 двора и 23 ее жителя из 465, проживавших в деревне. Остальные успели спрятаться в окружавших деревню лесах и болотах.
В конце прошлого года жители Боруска проводили в последний путь одну из жертв этой трагедии Гарист Ольгу Кирилловну. Ей было всего 7 лет от роду, когда предатели белорусского народа в форме полицейских бросили ее в горящий дом. Малолетней девочке и еще нескольким ее односельчанам чудом удалось выбраться из огня и удрать под покровом дыма и пожарищ от озверевшей нечисти. Всю последующую жизнь женщина мучилась от последствий перенесенной душевной травмы и страшных ожогов.
… Из 9200 поселков и деревень, разоренных и сожженных нацистами в годы войны в Беларуси, более половины была уничтожена вместе со всем или со значительной частью населения.
На территории Калинковичского района сожжению и уничтожению со всем населением подверглась одна деревня –Лозки, с частью населения – 40 населенных пунктов: Александровка, Боруск, Вязовица, Великие Автюки, Великие Литвиновичи, Гряда, Деревище, Дубняки, Заболотье, Замостье, Зеленочи, Корма, Лубное, Малые Автюки, Малые Литвиновичи, Михайловское, Мутижар, Нахов, Наховский поселок, Никулинск, Носовичи, Обуховщина, Озаричи, Передельное, Переток, Перетрутовский Воротын, Рудница, Савичи, Садки, Семеновичи,Тидов, Тремец, Ужинец, Хомичи, Хатыни, Хобное, Черновщина, Шалыпы, Шавлов, Юшки.
Фашисты вместе со своими прихвостнями-полицаями уничтожили на территории Калинковичского района в огне 3443 двора. За время оккупации расстреляли, замучили и заживо сожгли 3022 человека.
… В документальном сборнике воспоминаний об уничтожении нацистами белорусских деревень во время Второй мировой войны, его авторы Алесь Адамович, Владимир Колесник и Янка Брыль написали:
«Согласно плану, — говорилось на одном из совещаний в ставке Гитлера, — предусмотрено выселение 75 процентов белорусского населения с занимаемой им территории».
И «выселение» началось. С первых дней войны, оккупации. Массовое уничтожение и выселение людей из района Беловежской пущи, карательная операция «Припятские болота» в июле — августе 1941 года. Еще более жуткий размах приобрело это в начале 1942 года — в Октябрьском районе. А начали здесь — с деревни Хвойня. Правда, относилась деревня эта к соседнему, Копаткевичскому району, но на немецких картах якобы числилась за Октябрьским. И потому с нее начали. Расписание, инструкцию, план выполняли со зловещей педантичностью. Приехали и убили 1350 человек. За что? Потому что на их карте Хвойня — в Октябрьском районе. Так и объяснили это и полицаи, и сами немцы. Объяснения должны были поддерживать у окрестного населения веру, надежду, что уничтожают, карают «за вину», а не «всех подряд». Фашистам, понятно, не хотелось, чтобы люди бросились в леса. Достань их потом оттуда! Вот и «объясняли». Убили Алексичи — большую деревню около Хвойников, и пустили слух: ошибочно, не ту хотели, а совсем в другом районе, а те, другие Алексичи — в самом деле «виноваты»! Уничтожили Лозки и опять: хотели Голевичи, ведь возле них партизаны поезд подорвали, к ним это ближе было. А здесь, в Лозках, ошибочка вышла!..
Не только их жуткие дела, но и эти идиотские «объяснения» лишний раз показывают, что и Хвойня, и Лозки, и Алексичи, и вся Октябрьщина, и сотни других деревень в других районах уничтожены, убиты за одну-единственную «вину»: в деревнях этих жили советские люди, которых «перевоспитать» в покорных невольников фашисты не надеялись».
Мы, живущие сегодня, все это помним! Обязаны помнить! Такое невозможно предать забвению!
Иван ГАРИСТ.
