Как Чернобыльская трагедия повлияла на жизнь вашей семьи?
Александр ПЕТРЕНКО, учитель:
– Когда случилась авария, мне было 23 года. Молодому любые перемены проще пережить. А вот у родителей сердце разрывалось на части, когда из-за чернобыльской беды пришлось покинуть родную деревню Довляды, что в Наровлянском районе… Их сначала отселили в деревню Головчицы, а я с супругой переехал к ее родителям в Калинковичи. Это было в начале мая. А уже осенью родителям дали так называемый «чернобыльский» домик в Воротыне. Через некоторое время и мы переехали туда.
Могу сказать, что техногенная катастрофа полностью перевернула жизнь моей семьи. Пришлось привыкать к новым местам, людям. Начинать жизнь заново. Помогло освоиться, что многие довлядовцы тоже переселились в Воротын. Вот так, поддерживая друг друга, и обживались на «новой земле».
Прошло 37 лет. Воротын уже стал моим домом. Но родную деревню все равно часто вспоминаю.
Андрей ЛАМАН, тракторист:
– Наверно, не буду оригинальным, если скажу, что чернобыльская авария – это страшная трагедия, унесшая много жизней и искалечившая судьбы. Отголоски ее, увы, сильны до сих пор. Несмотря на то, что трагедия осталась позади, для многих жизнь навсегда связана с последствиями этого взрыва.
Мне, наверное, повезло. Ведь для меня эта проблема существует лишь в теории. Родился я в поселке Кореличи, что в Гродненской области, до катастрофы, и последствий на себе не ощутил. К нам даже не переселяли пострадавших. Но с тем, что это была ужасная катастрофа – полностью согласен.
Валериан МАЛАЩЕНКО, начальник асфальтобетонного завода ДСУ №10:
– Я думаю, в той или иной мере она затронула каждую семью. Моя семья – не исключение. 37 лет назад мне довелось стать непосредственным участником ликвидации последствий трагедии, масштабы которой тогда никто не представлял.
Как в военные годы, тысячи машин по всей стране были мобилизованы и направлены в Украину и граничащие с ней районы Беларуси, наиболее пострадавшие от последствий взрыва. В зону бедствия двигались краны, снятые со строек, автобусы, совсем недавно курсировавшие по городам, бульдозеры, еще вчера работавшие в карьерах.
В ликвидации последствий было задействовано и наше дорожно-строительное управление. Туда была брошена вся техника – работали в выселенных деревнях, в зоне отчуждения. Несколько сезонов снимали растительный грунт, проводили рекультивацию, укладывали асфальт в загрязненных Брагинском и Хойникском районах.
Я в то время работал на бензовозе – развозил топливо для техники. Ни я, ни мои коллеги не отказывались ехать на загрязненные территории. Были молодыми, мыслей об опасности не было. Сказали, что это приказ, и мы его выполняли.
Проблемы со здоровьем начались спустя некоторое время. Думаю, это последствия тех командировок. А мой отец, который работал в нашей организации машинистом катка и также был ликвидатором, умер в 1993 году. Многих коллег тоже уже нет в живых, хотя по возрасту еще могли бы быть среди нас. Радиация – страшный враг, невидимый, несущий много горя.
Наталья Васильевна, пенсионерка:
– Моя малая родина – отселенная деревня Ясени Брагинского района. Когда случилась авария, я уже жила в Калинковичах, куда вышла замуж. А вот мама, старший брат и младшая сестра остались кто в Брагине, кто в Ясенях. Моя родная деревня оказалась в зоне первоочередного отселения. Не передать словами, с какой болью мама из нее уезжала, оставляла просторный крепкий дом и практически все нажитое имущество, ведь забирать разрешали только вещи первой необходимости. Остался на поле и урожай картошки, которую мы всей семьей дружно посадили 26 апреля. Родные не выдержали и по осени выкопали его. Радиации тогда никто не боялся, ее ж не видно. Никто не думал о последствиях облучения для здоровья. Думали о другом: через пару лет радиация исчезнет и можно будет вернуться на родину. Мама очень этого хотела, часто вспоминала, как была счастлива в Ясенях. Но, увы, чуда не произошло. Да и прожила после аварии она всего 14 лет – рак. Болезнь, о которой до Чернобыля практически никогда не слышали.
Сестра переехала в Гомель, брат с семьей – в Минск. Но в столице он не прижился, вернулся в Брагин, супруга и дочь его решения не поддержали. Вот так невольно чернобыльская трагедия «разваливала семьи».
Эвелина ЗАГОРСКАЯ, ученица СШ №6:
– Каких-то семейных историй по этому поводу не расскажу. Среди моих родных не было ни переселенцев, ни ликвидаторов. Мама и бабушка как-то вспоминали, что после аварии школьников раз-два в год обязательно вывозили на оздоровление. А еще – запрещали ходить в лес за грибами и ягодами, т.к. они накапливают радиацию. Тогда буквально в каждом доме появился дозиметр для ее измерения.
Еще вспоминали, что некоторые семьи из-за аварии на Чернобыльской АЭС уехали не только из нашего района, но и вовсе из Беларуси. Встречалась и другая крайность: люди напрочь отказывались покидать родные дома, которые оказались в так называемой зоне отчуждения, хотя находиться там опасно и сегодня, 37 лет спустя.
Но гораздо больше о чернобыльской катастрофе я узнала не от родных, а на уроках истории и классных часах, посвященных этой трагической странице в истории нашей страны.
