Мария Милюхина: Мир и здоровье – вот что действительно ценно
Наша страна продолжает активно помогать украинским беженцам. Им предоставляют временное жилье, оказывают медицинскую и психологическую помощь, обеспечивают питанием. Тем, кто решил обосноваться в Беларуси, оказывают содействие с оформлением необходимых документов и трудоустройством.
Причем участвуют в акте милосердия не только сотрудники государственных структур и представители общественных объединений, но и рядовые белорусы, которые передают вещи и продукты питания, перечисляют деньги на благотворительный счет, предоставляют приют своим родственникам, друзьям, сослуживцам, а порой и вовсе незнакомым людям, которые бегут от войны.
89-летняя жительница Мариуполя Мария Милюхина живет в Калинковичах уже больше двух недель. Из осажденного города ей удалось выехать 5 апреля. Сначала – в Донецк, затем – на пограничный пропускной пункт «Успенка», куда за родной тетей в рекордно короткие сроки, бросив все в одночасье, приехал племянник Леонид.
Отоспавшись и отдохнув, Мария Васильевна захотела побывать на кладбище, где похоронены родные, навестить многочисленных родственников, прогуляться по малой родине – деревне Рудне Горбовичской, которая ей часто снится, рассказать о своем нелегком жизненном пути – примере того, что никогда нельзя сдаваться, отчаиваться, опускать руки. Кого-то тяготы, выпавшие на долю героини, давно бы сломили, она же сохраняет оптимизм и веру в лучшее.
«Страшнее всего был голод… Он сводил с ума…»
Мария – пятый ребенок Василия и Анастасии Зубец. До Великой Отечественной войны успела окончить несколько классов. Отец трудился обходчиком на железной дороге, мать занималась детьми (их в семье было десять) и хозяйством.
– Жили мы хорошо, дружно. Хлопцы наши старшие бегали на танцы на мост. И мы, мелюзга, за ними уплетемся: поглазеть, да батькам доложить, кто кого проводит, кто с кем подрался. Достатка особого не было, но и не голодали, худо-бедно одеты, обуты. Омрачало лишь то, что мама болела туберкулезом. От этой болезни в нашей семье умерла не только она, но и два старших брата. Это было уже в послевоенные годы. Колька наш особенно мучился. Когда деревню от немцев освободили, его одногодок стали забирать на фронт. Друг пришел к нему прощаться, а брат расплакался: «Бог даст – выживешь, а нет – фрицам за страдания наших, руднянских, отомстишь. Для меня же все кончено: ухожу в сырую землю», – Мария Васильевна на несколько минут замолкает, вытирает набежавшие слезы, успокаивается и продолжает рассказывать: – Зимой 43-го мы потеряли годовалую Светку – воспаление легких. Мне запомнилось, что бабушка пошила для нее белое платьишко из марлечки, в котором малышку и похоронили. Чуть раньше умерли еще двое малолетних детей. Мама почернела вся. Череда детских смертей, война, холод и голод совершенно подкосили ее и без того слабое здоровье. В 1946-м году мы – четверо девок да хлопец Алексей – осиротели, а отец стал вдовцом.
Фашисты, когда пришли в деревню, выселили большую семью Зубец из хаты – в ней расположился немецкий штаб. Приютили соседи: в тесноте, да не в обиде. Делились друг с другом последней одежкой, последним куском хлеба. Да вскоре делиться стало нечем: голод поселился в доме, где жили больше тридцати человек.
– Нас, детей, не пугали стрельба, болезни. Даже немцы нас не пугали, хотя об их зверствах все были наслышаны. Страшнее всего был голод. Зимой, когда кругом ни травинки, ни кустика, он сводил с ума. Наперекор батькам мы отирались вокруг оккупантов, которые развлекались, бросая нам, как собакам, разные очистки, бывало, и сухари, хлеб перепадали, – рассказывает Мария Васильевна и удивляется: – Почему люди так быстро забыли, что война – это страшно, что это зло? Ничего не захочешь – ни квартир, ни денег, ни шуб, только чтобы были мир и здоровье – у тебя, у родных, у друзей. Вот что действительно ценно. Ваш Президент хорошо это понимает, поддерживайте его.
Хорошо жили при Советском Союзе и при Кучме
Мария Васильевна говорит, что в Мариуполе многие с уважением относятся к Александру Лукашенко: в стране спокойно, чисто, бесплатная медицина, достойный уровень образования, адекватные тарифы на жилищно-коммунальные услуги, народ не шикует, но и не бедствует.
– В Украине хорошо жили при Советском Союзе и при Кучме. Разделения на богатых и бедных не было, работаешь, не ленишься – достойно получаешь. А потом с каждым новым президентом становилось все хуже и хуже. Небольшая кучка людей резко разбогатела, а остальной народ обнищал, – делится моя собеседница. Конечно, она не берет в счет трудные послевоенные годы, когда вся большая страна вставала с колен, когда она была вынуждена в 17 лет уехать в Мариуполь к родственникам, чтобы оттуда передавать отцу, младшим сестрам хоть какую копейку, обновку. Тогда трудно было везде. – Вот у меня пенсия 2800 гривен. Это около ста долларов. За коммунальные зимой отдай больше половины – и ни с чем останешься. Мне, как малоимущей, платили субсидию, благодаря которой у нас многие концы с концами кое-как сводят, лета-осени дожидаются, когда на овощах-фруктах можно подэкономить.
Все боятся заболеть, ведь лечение – дорогое удовольствие. Врачи берут за операцию по пять-шесть тысяч гривен, но это не значит, что сразу же прооперируют, жди очереди. Не редки случаи, когда человек умирает, так и не дождавшись. Мне в этом плане переживать нечего: дочка живет в Греции, всегда помогает, там я и оперировалась, когда возникли проблемы со здоровьем. Но не всем же так повезло. В Калинковичах тоже пришлось обратиться к врачу. Приняли бесплатно, внимательно выслушали, назначили лечение. Я довольна.
«В Мариуполе был момент: потеряла веру, что выберусь из этого ада…»
Конечно, только ругать страну, где прожила более 70 лет, где встретила будущего супруга Виктора, где появились на свет дочь Элеонора и сын Сергей, Марии Васильевне не хочется, ведь долгие годы была там счастлива и до трагических событий марта 2022 года хорошего видела больше, чем плохого. Да и не из тех она людей, что плачутся, обвиняют кого-то и ждут от судьбы подарков. Она крутого, трудового замеса: вместе со старшей сестрой Ольгой с малых лет бегала в колхоз отрабатывать вместо больной матери трудодни. По дому тоже работы хватало: готовить, стирать, ткать, шить… А еще учиться надо. За учебу глава семейства строго спрашивал, потому что верил: поможет наука выбиться в люди.
– После смерти матери Вольга стала главной помощницей отца. Девчат младших – Аду, Таню и Анюту она и вырастила. Таня, правда, потом ко мне в Мариуполь приехала. Замуж вышла, детей родила, – рассказывает Мария Васильевна и вздыхает: – Все мои сестры уже на том свете. И муж мой там, и сын Сережка. А я все живу. Хотя в Мариуполе был момент: потеряла веру, что выберусь из этого ада. Я ж от бомбежек в подвал не пряталась. Ноги у меня больные, трудно спускаться-подниматься по лестнице, а квартира на втором этаже в самом центре города, на проспекте Мира. Стреляли день и ночь. Я из квартиры почти не выходила. В моменты отчаяния иногда выбиралась на улицу, думала, может, кто подберет и отвезет в более спокойное место.
С едой и водой особых проблем у меня не было. Человек я запасливый, люблю, чтобы продуктами, консервами-тушенками, закатками дома полки были забиты – сказалось голодное военное детство. Подруги дочери приносили воду, снег. Горячего, правда, почти не ела. Люди собирались во дворах и на свой страх и риск готовили на кострах, со стариками делились. Но я не выходила, если ж перестрелка какая, бежать, прятаться сил у меня нет. Соседка что-то могла принести. Потом и она перестала заходить. Может, выехала куда или ушла в бомбоубежище.
Была ли помощь от властей? Нет, да и не ждали мы ее, давно привыкли, что наша власть лишь дает обещания, а выполнять их не спешит.
Что самое страшное? Бомбежки и холод. Взрывной волной в нашем доме где-то в десятых числах марта выбило почти все стекла, а на улице – минус десять, отопление к тому времени уже было отключено. Я лежала в одежде под тремя одеялами и шубой в спальне, где уцелело окно, и все равно зуб на зуб не попадал. Держалась ради дочери, внучки, которых в мае ждала в гости на юбилей. Мне ж 14-го 90 лет исполнится. Моя Эллочка через подружек передала: «Скажите мамочке – пусть потерпит, я ее любой ценой вывезу». Обещание сдержала, и вот я в родной Беларуси. Здесь мне тепло, комфортно, спокойно. Про плохое стараюсь не думать, но нет-нет, да и накатит тоска: и людей жалко, и Мариуполь, который строился, рос на моих глазах. Я ж много где работала, много друзей-знакомых имела. Кто и где теперь – не знаю. Молюсь, чтобы все были живы.
В 50-е годы трудилась Мария Васильевна на кондитерской фабрике, делала посылочные ящики, торговала пирожками, грузчиков на заводе подменяла… За любую работу хваталась, а все равно приходилось перебиваться с хлеба на воду, ведь на родину нужно было посылочку отправить. Потом получило устроиться на железную дорогу, в вагон-ресторан поезда «Мариуполь – Ленинград», где с официантки быстро доросла до директора. Жизнь наладилась: замужество, дети. И тут новые удары судьбы – трагическая гибель девятилетнего сына, паралич мужа на нервной почве, после которого он прожил 12 лет. Все эти годы любящая супруга самоотверженно за ним ухаживала.
Лишь бы не было войны
Наш разговор замолкает. Вижу, что Марии Васильевне хочется сменить тему, обсудить что-то позитивное в эти светлые Пасхальные дни. Рассказывает, что накануне праздника вместе с племянницей пекла булки в доме, который стоит на том же месте, что и отцовский, походила по родному двору и была такая счастливая, как в детстве.
Теперь нарадоваться не может долгожданной встрече с дочерью, которая на днях прилетела в Беларусь.
На прощание обнимаемся, Мария Васильевна просит:
– Обязательно напишите, что мирное небо над родной землей – большая ценность. И беречь ее надо, как зеницу ока.
В этом вопросе она солидарна с Президентом Александром Лукашенко, который, посещая на Пасху храм Преображения Господня в городском поселке Копысь Оршанского района, сказал: «Находясь в этом уютном храме, хотел бы обратиться не только к белорусам. Но прежде к нашим соседям. Давайте беречь мир. Это сейчас так актуально. Помните, все время подтрунивали надо мной, особенно так называемые оппозиционеры: «Чего там, у народа все время лишь бы не было войны». А я всегда говорил: если война — ничего не надо. И как актуально сегодня звучат эти просьбы и требования белорусского народа: лишь бы не было войны».
Татьяна ВЛАДИМИРОВА.
Фото автора.
