До сих пор ему снится проклятая война…
В марте нынешнего года Григорию Чумаку исполнилось 94 года. Судя по записи в Военном билете, ровно год он провел на фронте Великой Отечественной войны. Но и этого вполне хватило, чтобы война врезалась ему в память, в сознание, в тело – однажды и навсегда.
В свои годы Григорий Остапович уже забывает подробности недавних событий, путается в собственном возрасте. Но когда мы заговорили о войне, он вспомнил даже отдельные детали фронтовой жизни, звания, имена и фамилии командиров и сослуживцев. А в конце разговора, словно пытаясь отмахнуться от навязчивых болезненных видений, сказал: «До сих пор мне снится эта проклятая война»…
Родился Григорий Чумак в деревне Семеновичи в марте 1923 года и был самым младшим в семье Остапа Ивановича и Ульяны Григорьевны Чумак. Старшему брату Ивану к тому времени уже исполнилось 13, среднему Гавриле – 9, а единственной сестре Дарье – 5 лет. Отец был одноособником, семью содержал тем, что с утра до ночи трудился на земле. Работал не покладая рук, старался, чтобы дети образование получили, в люди выбились. Благо, советская власть давала такие возможности. Был он мужик крепкий и хозяин толковый. Но затем произошел крутой поворот, и крестьян стали принуждать вступать в колхозы. Остап Чумак поначалу нововведений чурался, не доверял он коллективному хозяйству, видел, что толку от такой работы никакого. Но когда его обложили непосильным налогом, сдался, ради будущего своих детей записался в колхоз.
Деревня Семеновичи в то время – под сотню дворов и без малого четыре сотни жителей. Школа своя была, семилетка. Кто хотел, отправлялся потом за знаниями в Литвиновичскую восьмилетку или в Озаричи, в среднюю школу.
Григорий окончил восьмилетку. Может и среднее образование получил бы, да как раз грозные времена настали. В 1939-м, когда присоединяли Западную Беларусь, призвали на службу многих учителей. Их надо было заменить. По направлению райкома комсомола грамотного парня Григория Чумака отправили пионервожатым в Кобыльщину (ныне Полесье Светлогорского района).
К тому времени брат Гаврила стал человеком военным. В армию его призвали в ноябре 1936-го. Служил он в Кронштадте, во флотской авиации, остался на сверхсрочную. В июне 1941-го Григорий поехал на Украину, откуда родом была жена Гаврилы, чтобы повидаться с братом. А через несколько дней пришла жуткая весть: началась война.
Как человек военный, брат тут же собрался и отбыл в свою часть. Командир 25-й аэродромно-технической роты 3-й авиагруппы ВВС Северного флота Гавриил Чумак уже через неделю вступил в неравный бой с захватчиками. До сентября он находился на переднем крае обороны в составе морской бригады. Командир роты Чумак умело и четко организовал личный состав и огневые средства на удержание обороны против наступающих немцев. 17 августа во время разгрома группировки немцев у озера Сирвисярви во главе роты он проявил исключительную отвагу и умение руководить боем, обошел противника с фланга по трудно проходимой местности и отрезал путь возможного отхода немцам к Ладожскому озеру, а также пути доставки врагу боевого пополнения. Тем самым рота обеспечила быстрый разгром немецкой группировки.
С 29 августа по 3 сентября Гаврила Чумак во главе роты находился в засаде в шести километрах от деревни Сармяги и сдерживал напор немцев, которые рвались к шоссейной дороге, чем дал возможность батальону организовать оборону и задержать наступление врага на деревню и к шоссе. А 4 сентября в ожесточенном бою за деревню он получил тяжелое ранение в обе ноги. Бойцы вынесли своего командира потерявшим сознание с поля боя. Дорога в тыл, долгое лечение по госпиталям. Лишь осенью 1943-го он снова вернулся в строй…
Но об этом родные узнали только после войны. А тогда, 22 июня 1941 года, Григорий тоже поспешил домой. В армию юношей 1923 года рождения не призывали, и он остался с родителями дома. А в конце августа Семеновичи и другие окрестные деревни оккупировали захватчики. Григорий работал с отцом – пахал, сеял, убирал урожай. Когда стали поговаривать, что молодежь будут угонять на принудительные работы в Германию, женился. Его избранницей стала Евгения – девушка из деревни Юрки. Той самой, большинство жителей которой потом оказались за колючей проволокой Озаричского лагеря смерти.
Попала туда и Евгения, о чем Григорий уже не узнал. Призванный полевым военкоматом в середине февраля 1944-го, он оказался в 218-м армейском запасном полку, который располагался у деревни Липово. Но через несколько дней приехал «покупатель», стал отбирать бойцов в свое подразделение. Отобрал и Григория Чумака. Так, 21-летний, он попал в отдельную разведроту 161-го УРа. Немаловажную роль в том сыграло то обстоятельство, что он хорошо знал местность. В одном подразделении с ним оказались земляки – Павел Иванов из деревни Углы и Алексей Качура из Кобыльщины, где до войны Чумак работал пионервожатым. Забегая вперед, скажем, что все трое прошли дорогами войны, были ранены, награждены орденами и медалями, остались живы и вернулись домой. Ни Павла Кирилловича, ни Алексея Никифоровича уже нет, из той троицы сегодня в живых остался лишь Григорий Остапович…
Новоиспеченные бойцы вскоре были в Чистой Луже, где находилась передовая. Так что «понюхать пороху» им довелось еще на родной земле.
—У нас было два взвода разведки, – говорит Григорий Остапович. – Одним командовал младший лейтенант Завьялов, вторым – старший лейтенант Майоров. Мы занимались боевым обеспечением, выявляли данные о боевых возможностях немцев. Ведь для того, чтобы провести успешный бой, командованию важно было знать, где находятся полевая артиллерия, танки, противотанковые и зенитные средства, огневые пулеметные позиции, наблюдательные посты и пункты управления врага. Кроме того, надо было определить характер и степень инженерного оборудования позиций противника, системы его заграждений, условия проходимости местности. Перед боем мы должны были раздобыть сведения о том, нет ли у немцев нового вооружения, не поменял ли враг приемы и способы ведения боевых действий.
Но легко сказать – вскрыть и добыть. Отправляясь на очередное задание, разведчики каждый раз ходили по краю, в прямом смысле рисковали жизнью. Ведь каждый раз они преодолевали нейтральную полосу и могли попасть если не под вражеский обстрел, то под обстрел своих же. И хорошо, если с задания кто-то возвращался только с ранением. Некоторых бойцов товарищи тащили на себе лишь для того, чтобы похоронить, потому что был у них такой негласный закон: своих не бросать.
Не раз и не два Григорию Чумаку с товарищами довелось часами и сутками сидеть в засадах, находиться в дозоре, чтобы собрать действительно ценные и нужные сведения. Но чаще они отправлялись за «языком»…
Перед выходом в разведку готовили вооружение, всё, что могло потребоваться разведчику, проверяли, чтобы нигде ничего не тянуло, не мешало, не бренчало, чтобы все было подогнано, как следует, а в случае необходимости можно было быстро воспользоваться наличным оружием.
—Помню, после прорыва в Западной Беларуси, получили задание достать «языка» в районе Вислы, – вспоминает фронтовик. – Был январь 1945-го, еще снег лежал, холод ночью был ощутимый. Но мы были молодые, крепкие, не обращали внимания на такие неудобства. Из засады осмотрелись: траншей не было, одни ячейки, и немецкий часовой прохаживает взад и вперед, время от времени заглядывая в ячейки, в которых сидели бойцы. Мы подобрались ближе и схватили его. Надо было провернуть дело быстро, но мы никак не ожидали, что немец попадется такой изворотливый и неугомонный. Он извивался, бился ногами, начал кусаться. Чтобы его как-то усмирить и успокоить, мы окунули его в ледяную воду. Вот тогда он немного присмирел.
В то время 161-й УР находился в составе 54 стрелкового корпуса 43-й армии. Как раз тогда, в Восточной Пруссии, 161-й укрепрайон получил свое официальное наименование – Мазурский. Почему Мазурский? Потому что в Первую мировую войну русская армия потерпела колоссальное поражение именно в районе Мазурских болот (вернее, Мазурских озер) в Восточной Пруссии. И хотя в 45-м больших боев здесь не было, а подразделения Советской Армии довольно быстро преодолели тяжелые условия местности, укрепрайону присвоили наименование Мазурского – в знак реванша за прежнее поражение.
Здесь же Григорий Чумак был ранен. До этого он уже получал ранение – в руку и ногу. Однако от госпитализации отказался, подлечился в полковом лазарете – и снова в строй. А потом – тяжелая контузия. Именно она и спустя 72 года не дает фронтовику спокойно спать, напоминая о том, как он был на волосок от смерти.
Случилось это в ночь с 9 на 10 апреля 1945 года. Рота в количестве 28 бойцов была направлена на усиление 406-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона (ОПАБ). И как раз в эту ночь враг приблизился к нашей обороне и атаковал рубеж. Чумак не растерялся, из ручного пулемета отбил крупную атаку немцев, при этом семь из них поверженными остались лежать на земле.
Позиция у Чумака, скорее всего, оказалась довольно выгодной, потому что немцы, вычислив огневую точку, открыли по нему… артиллерийский огонь. Несмотря на интенсивный обстрел, отважный разведчик не дрогнул и не побежал, а продолжал строчить из пулемета. Лишь получив тяжелое ранение и потеряв сознание, он был вынесен товарищами с поля боя. За личное мужество и примерную отвагу командир отдельной разведроты старший лейтенант Майоров представил бойца к ордену Славы 3-й степени.
Награду Григорий Остапович получил только через месяц, в мае 1945-го, когда отгремели бои и наступил долгожданный мир. Душой и сердцем рвался он на родину – домой в Семеновичи, где ждали родители и молодая жена. Но командование сочло необходимым оставить его для дальнейшей службы. Еще год Чумак служил в 161-м УРе, потом в 125-м мотострелковом батальоне и 251-м стрелковом полку с базой в Кандалакше, из которого и демобилизовался в феврале 1947 года.
Вернулся домой – и не узнал родную деревню: разрушенные и сожженные дома, изможденные люди, в основном женщины, которые на себе плуги и бороны таскали во время весеннего сева. Все пришлось восстанавливать заново. Наладить самостоятельную семейную жизнь Григорию крепко помог отец. Мужик сильный и мастеровитый, он и дом восстановил, и хозяйство возродил. Да только рано ушел из жизни – надорвался. Григорий повез его в областной Мозырь к хорошему врачу, надеялся еще, что помогут отцу, спасут. Увы, там и умер Остап Иванович. С тех пор Григорию довелось вспоминать отцовскую науку и самостоятельно торить жизненную дорогу.
Постепенно наладилась жизнь деревни. Григорий Чумак пошел работать в колхоз, был скотником. Честный, принципиальный и ответственный, он всегда был в передовиках, имел одни из самых высоких показателей в привесах. У Григория Остаповича и Евгении Сергеевны родилось четверо детей – сыновья Михаил и Сергей и дочери Александра и Валентина. Их дети и внуки – это внуки и правнуки Григория Остаповича. Следовательно, третье послевоенное поколение Чумаков живет под мирным небом, за которое ходил в разведку их отец, дед и прадед. И в душе он наверняка мечтает о том, чтобы страшные ночные кошмары были только его воспоминанием и никогда не стали реальностью для его потомков…
Александр Веко.
