Жить назло врагу
Признаться, я никогда не был в Калинковичах, хотя однажды и навсегда этот город вошел в мою личную жизнь. Ведь именно здесь я появился на свет. Отсюда же ушел на фронт мой отец – командир стрелковой роты Георгий Выгонный. Ушел, чтобы на вторые сутки войны попасть в плен. О его непростой судьбе я и хочу рассказать.
Отец родился 25 октября 1912 года в деревне Павловская Рудня Красногорского района Брянской области. Военную службу начинал в Минске. Там он познакомился с чудесной девушкой Валентиной Станиславовной Барновицкой, моей мамой. Она была сиротой, работала дояркой. В 1937 году они поженились и переехали в Калинковичи, куда отца направили на курсы младших лейтенантов при 109-м стрелковом полку. Через год родился я. Друзья и приятели меня часто спрашивали, откуда такое необычное имя. Как вспоминал отец, мое имя они выбирали с другом. Долго перебирали, спорили, пока не остановились на Альберте.
Окончив курсы, Георгий Выгонный остался служить в Калинковичах. В 1939 году он был назначен на должность командира взвода, а через два года – командира роты. Перед самым началом войны он со своей частью был переброшен под Волковыск, там и встретил 22 июня 1941 года. Внезапное нападение, неготовность к обороне сыграли свою злую шутку. Несмотря на упорное сопротивление, многие бойцы погибли, огромное количество оказалось в окружении и попали в немецкий плен.
Прошло много лет, а я до сих пор сожалею, что не расспросил отца о подробных событиях того времени. На то была одна веская причина – слишком больно ему было вспоминать то, что связано с войной. Тем не менее, уже к исходу 23 июня 1941 года Георгий Выгонный оказался в плену.
Он знал, что офицеров и коммунистов фашисты расстреливают, поэтому и переоделся в форму рядового красноармейца. Потом оказался среди тех, кого загрузили в вагоны и отправили на принудительные работы в Германию. Когда военнопленных стали сортировать по местам работы, отец узнал, что набирают на каторжную работу в шахту. Каким-то образом он раздобыл немного махорки и накурился так, что в груди все лепетало. Естественно, врачи забраковали его, определили на лесоповал. Оттуда и бежал, сговорившись с четырьмя другими пленными. Некоторое время они прятались недалеко от лесоповала, а потом ушли подальше в горы.
В горах нашли пещеру, в ней и жили отшельниками. Кормились тем, что подворовывали на огородах немецких бауэров, что-то из растительной пищи добывали сами. Не знаю как, но им удалось раздобыть ружье, и иногда удавалось подстрелить дикую козу или иную живность. Однажды едва не умер, заболев дизентерией. Слава богу, его товарищи по несчастью сумели изготовить некий целебный отвар и вылечили отца.
Так три года и прятались в горах Западной Германии, где-то недалеко от голландской границы. Судя по послевоенным документам, это было на северо-восток от современного Дюссельдорфа, восточнее Дортмунда, на юго-запад от Билефельда и Ганновера. Эти места в 1945 году освободили американцы. Обнаружив беглых советских военнопленных, в изодранных лохмотьях, тощих и заросших, словно дикари, они предложили им выезд в любую страну мира. Но отец категорически отказался, и его передали советским войскам. На сборном пункте Осендорф-Кёльн его записали и направили на фильтрацию. Успешно пройдя проверку, Георгий Выгонный был отправлен на родину – в Брянскую область.
Тем временем мы с матерью, когда началась война, из Калинкович эвакуировались вглубь России. Помню, как ехали в кузове автомобиля, как несколько раз нас бомбили. Выехали сначала в Украину, потом дальше. А когда наши войска освободили столицу Беларуси, вернулись в Минск, где жил мой дядя, мамин брат. Узнав, что отец жив, поехали к нему, но затем всей семьей вернулись обратно в Минск. Город тогда восстанавливался, строились новые предприятия. Одним из них стал МАЗ. Отца взяли на работу в заводскую охрану. Жили мы в землянках недалеко от завода, пока нам не выделили комнатушку в бараке. А позже комнату получили. В 1947 году у нас произошло пополнение – родился мой младший брат.
Сколько себя помню, в нашей семье о войне старались не вспоминать. Но она сама напоминала о себе. Особенно с годами, когда появилась необходимость заполнять всякие анкеты. Так, сам отец недолго побыл в охране. Как только стало известно, что находился в плену, тут же сняли с работы. Он пошел мастером на автозавод. Так и трудился до самой пенсии. Сказывалась отцовская история и на нас, членах его семьи. Я везде в анкетах должен был писать, что отец был в плену. И эта запись не раз и не два имела для меня определенные негативные последствия. Возможно, и жизнь как-то по-другому сложилась бы. Лишь в 1980 году Георгия Выгонного признали ветераном войны, а в 1985 году даже вручили орден Оте-чественной войны 2-й степени.
Почти два десятилетия отца нет с нами. Уйдя на пенсию, он страстно отдавался рыбалке, отдыху на даче, общению с соседями и знакомыми по дачному поселку. С годами, пытаясь осмыслить прошлое, я прихожу к выводу, что он остался жив, потому что попал в плен. С другой стороны, бегство от рабской работы на врага было своего рода формой протеста. Мне даже кажется, что он и выжил благодаря этому мощному внутреннему протесту, несогласию. Выжить и жить назло врагу – это, пожалуй, самый важный и главный урок, который я вынес из отцовской истории о войне.
Альберт Выгонный, г. Минск.
